Роберто Хуаррос
(перевод с испанского
Евгении Сусловой;
[редактор - Яков Подольный])
Евгения Суслова
художница, поэтесса, исследовательница поэтического языка,
автор телеграм-канала The School of Letters.
В своей практике работает с принципами радикальной коммуникации, проектируя экспериментальные (ментальные) пространства.
Автор поэтических книг: «Свод масштаба» (2013), «Животное» (2016), «Вода и ответ» (2022).
Соучредительница издательства-лаборатории «Красная ласточка».
Кандидат филологических наук (диссертация посвящена вопросам языка современной поэзии).
Как исследовательница разрабатывает теорию поэтической связи, а также пишет о языковом опыте в медиааналитическом измерении.
Публиковалась в таких изданиях, как «Новое литературное обозрение», «Транслит», «Цирк Олимп», «Соло неба», «Греза» и др. Поэтические тексты переведены на французский, немецкий, испанский, греческий, английский, китайский, азербайджанский языки.
Окончила Школу фотографии и мультимедиа им. А. Родченко (класс «Интерактивные, коммуникационные и смешанные медиа»). Как художница выступает в жанрах интерактивной инсталляции и перформанса, а также работает в сфере техноориентированного театра.
Художественные работы были представлены в Музее Вадима Сидура, Музее современного искусства «Гараж», Новом пространстве Театра наций, музее Bauhaus Dessau и других площадках.
В настоящее время живёт и работает в Москве.
художница, поэтесса, исследовательница поэтического языка,
автор телеграм-канала The School of Letters.
В своей практике работает с принципами радикальной коммуникации, проектируя экспериментальные (ментальные) пространства.
Автор поэтических книг: «Свод масштаба» (2013), «Животное» (2016), «Вода и ответ» (2022).
Соучредительница издательства-лаборатории «Красная ласточка».
Кандидат филологических наук (диссертация посвящена вопросам языка современной поэзии).
Как исследовательница разрабатывает теорию поэтической связи, а также пишет о языковом опыте в медиааналитическом измерении.
Публиковалась в таких изданиях, как «Новое литературное обозрение», «Транслит», «Цирк Олимп», «Соло неба», «Греза» и др. Поэтические тексты переведены на французский, немецкий, испанский, греческий, английский, китайский, азербайджанский языки.
Окончила Школу фотографии и мультимедиа им. А. Родченко (класс «Интерактивные, коммуникационные и смешанные медиа»). Как художница выступает в жанрах интерактивной инсталляции и перформанса, а также работает в сфере техноориентированного театра.
Художественные работы были представлены в Музее Вадима Сидура, Музее современного искусства «Гараж», Новом пространстве Театра наций, музее Bauhaus Dessau и других площадках.
В настоящее время живёт и работает в Москве.
роберто хуаррос
аргентинский поэт.
Родился в 1925 году.
Окончил факультет философии и литературы Буэнос-Айресского университета, продолжил учебу в Сорбонне.
С приходом к власти генерала Перона эмигрировал из Аргентины.
Испытал воздействие Малларме и Уидобро, немецких романтиков (прежде всего — Новалиса).
Автор 14-ти Сборников стихотворений под общим названием "Вертикальная поэзия"
(1958—1997, при жизни опубликовал 13 сборников, последний вышел посмертно).
В ответах критикам Хуаррос ссылался на мысль Башляра: «Время поэзии — вертикальное время».
Переводчик зарубежной поэзии, в том числе — сочинений Антонена Арто.
аргентинский поэт.
Родился в 1925 году.
Окончил факультет философии и литературы Буэнос-Айресского университета, продолжил учебу в Сорбонне.
С приходом к власти генерала Перона эмигрировал из Аргентины.
Испытал воздействие Малларме и Уидобро, немецких романтиков (прежде всего — Новалиса).
Автор 14-ти Сборников стихотворений под общим названием "Вертикальная поэзия"
(1958—1997, при жизни опубликовал 13 сборников, последний вышел посмертно).
В ответах критикам Хуаррос ссылался на мысль Башляра: «Время поэзии — вертикальное время».
Переводчик зарубежной поэзии, в том числе — сочинений Антонена Арто.
Вертикальная поэзия (1958)
[избранное]
[избранное]
[51]
Algún día encontraré una palabra
que penetre en tu vientre y lo fecunde,
que se pare en tu seno
como una mano abierta y cerrada al mismo tiempo.
Hallaré una palabra
que detenga tu cuerpo y lo dévuelta,
que contenga tu cuerpo
y abra tus ojos como un dios sin nubes
y te use tu saliva
y te doble las piernas.
tú tal vez no la escuches
o tal vez no la comprendas.
No sera necesario.
Irá por tu interior como una rueda
recorriéndote al fin de punta a punta,
mujer mía y no mía,
y no se detendrá ni cuando mueras.
[51]
Однажды я найду слово,
которое проникнет в твою утробу и оплодотворит ее,
которое остановится в твоей груди,
как рука, открытая и закрытая одновременно.
Я отыщу слово,
которое удержит твое тело и повернет его,
которое вместит твое тело
и откроет твои глаза, как божество безоблачное,
и использует твою слюну,
и согнет твои ноги в коленях.
Может, ты не услышишь этого слова,
может, ты не поймешь его.
В этом не будет нужды.
Оно пройдет по тебе внутри, как колесо,
наконец пробегая от края до края,
жена моя и не моя,
и не остановится, даже когда умрешь.
[1]
Una red de mirada
mantiene unido al mundo
no lo déja caerse.
Y aunque yo no sepa qué pasa con los ciegos,
mis ojos van a apoyarse en una espalda
que puede ser de dios.
Sin embargo,
Ellos buscan otra red, otro hilo,
que anda cerrando ojos con un traje prestado
y descuelga una lluvia ya sin suelo ni cielo.
mis ojos buscan eso
que nos hace sacarnos los zapatos
para ver si hay algo más sosteniéndo nos debajo
o inventar un pájaro
para averiguar si existe el aire
o crear un mundo
para saber si hay dios
o ponernos el sombrero
para comprobar que existimos.
[1]
Сеть взгляда
держит единство мира
ему не дает упасть.
И, хотя я не знаю, что случается со слепыми,
мои глаза обопрутся о чью-то спину,
которая, возможно, окажется спиной божества.
Они же
ищут другую сеть, другую нить,
которая ходит, глаза закрывая, в костюме, взятом в аренду,
и дождь снимает с крючка, у которого уже ни земли, ни неба.
Мои глаза ищут то
что заставляет нас снять ботинки
чтобы увидеть, держит ли нас еще что-то снизу
или изобрести птицу
чтобы доказать наличие воздуха
или создать мир
чтобы узнать есть ли бог
или надеть шляпу
подтверждая, что мы существуем.
[2]
El fondo de las cosas no es la vida o la muerte.
Me lo prueban
El aire que se descalza en los pájaros,
Un tejado de ausыencias que acomoda el silencio
y esta mirada mía que se da vuelta en el fondo,
como todas las cosas se dan vuelta cuando acaban.
Y también me lo prueba
mi niñez que era pan anterior a la harina,
mi niñez que sabía
que hay humos que descienden.
voces con las que nadie habla,
papeles donde el hombre está inmóvil.
El fondo de las cosas no es la muerte o la vida.
El fondo es otra cosa
que alguna vez sale a la orilla.
[2]
Основа вещей — не жизнь или смерть.
Это доказывают
воздух, что разувается в птицах
черепица отсутствий, прилаживающая молчание
и этот мой взгляд, который оборачивается в глубину,
как всё оборачивается, когда приходит к концу.
И также это доказывает
мое детство, которое было хлебом прежде муки
мое детство, которое знало,
что есть дым нисходящий
голоса, которыми не говорит никто
роли, где человек неподвижен.
Основа вещей — не смерть или жизнь.
Основа — это что-то другое,
что иногда выходит на берег.
[17]
Hay que caer y no se puede elegir dónde.
Pero hay cierta forma del viento en los cabellos,
cierta pausa del golpe,
cierta esquina del brazo
que podemos torcer mientras caemos.
Es tan sólo el extremo de un signo,
la punta sin pensar de un pensamiento.
Pero basta para evitar el fondo avaro de unas manos
y la miseria azul de un Dios desierto.
Se trata de doblar algo más que una coma
en un texto que no podemos corregir.
[17]
Нужно падать, но нельзя выбирать куда.
Но есть определенная форма ветра в волосах,
определенная пауза удара,
определенный угол руки,
которую можно согнуть во время падения.
Столь одинока окраина знака,
без мышления острие мысли.
Достаточное, чтобы предотвратить алчную глубину рук
и синюю нищету заброшенного божества.
Речь о чем-то большем, чем поставить лишнюю запятую
в тексте, что мы не можем исправить.
Algún día encontraré una palabra
que penetre en tu vientre y lo fecunde,
que se pare en tu seno
como una mano abierta y cerrada al mismo tiempo.
Hallaré una palabra
que detenga tu cuerpo y lo dévuelta,
que contenga tu cuerpo
y abra tus ojos como un dios sin nubes
y te use tu saliva
y te doble las piernas.
tú tal vez no la escuches
o tal vez no la comprendas.
No sera necesario.
Irá por tu interior como una rueda
recorriéndote al fin de punta a punta,
mujer mía y no mía,
y no se detendrá ni cuando mueras.
[51]
Однажды я найду слово,
которое проникнет в твою утробу и оплодотворит ее,
которое остановится в твоей груди,
как рука, открытая и закрытая одновременно.
Я отыщу слово,
которое удержит твое тело и повернет его,
которое вместит твое тело
и откроет твои глаза, как божество безоблачное,
и использует твою слюну,
и согнет твои ноги в коленях.
Может, ты не услышишь этого слова,
может, ты не поймешь его.
В этом не будет нужды.
Оно пройдет по тебе внутри, как колесо,
наконец пробегая от края до края,
жена моя и не моя,
и не остановится, даже когда умрешь.
[1]
Una red de mirada
mantiene unido al mundo
no lo déja caerse.
Y aunque yo no sepa qué pasa con los ciegos,
mis ojos van a apoyarse en una espalda
que puede ser de dios.
Sin embargo,
Ellos buscan otra red, otro hilo,
que anda cerrando ojos con un traje prestado
y descuelga una lluvia ya sin suelo ni cielo.
mis ojos buscan eso
que nos hace sacarnos los zapatos
para ver si hay algo más sosteniéndo nos debajo
o inventar un pájaro
para averiguar si existe el aire
o crear un mundo
para saber si hay dios
o ponernos el sombrero
para comprobar que existimos.
[1]
Сеть взгляда
держит единство мира
ему не дает упасть.
И, хотя я не знаю, что случается со слепыми,
мои глаза обопрутся о чью-то спину,
которая, возможно, окажется спиной божества.
Они же
ищут другую сеть, другую нить,
которая ходит, глаза закрывая, в костюме, взятом в аренду,
и дождь снимает с крючка, у которого уже ни земли, ни неба.
Мои глаза ищут то
что заставляет нас снять ботинки
чтобы увидеть, держит ли нас еще что-то снизу
или изобрести птицу
чтобы доказать наличие воздуха
или создать мир
чтобы узнать есть ли бог
или надеть шляпу
подтверждая, что мы существуем.
[2]
El fondo de las cosas no es la vida o la muerte.
Me lo prueban
El aire que se descalza en los pájaros,
Un tejado de ausыencias que acomoda el silencio
y esta mirada mía que se da vuelta en el fondo,
como todas las cosas se dan vuelta cuando acaban.
Y también me lo prueba
mi niñez que era pan anterior a la harina,
mi niñez que sabía
que hay humos que descienden.
voces con las que nadie habla,
papeles donde el hombre está inmóvil.
El fondo de las cosas no es la muerte o la vida.
El fondo es otra cosa
que alguna vez sale a la orilla.
[2]
Основа вещей — не жизнь или смерть.
Это доказывают
воздух, что разувается в птицах
черепица отсутствий, прилаживающая молчание
и этот мой взгляд, который оборачивается в глубину,
как всё оборачивается, когда приходит к концу.
И также это доказывает
мое детство, которое было хлебом прежде муки
мое детство, которое знало,
что есть дым нисходящий
голоса, которыми не говорит никто
роли, где человек неподвижен.
Основа вещей — не смерть или жизнь.
Основа — это что-то другое,
что иногда выходит на берег.
[17]
Hay que caer y no se puede elegir dónde.
Pero hay cierta forma del viento en los cabellos,
cierta pausa del golpe,
cierta esquina del brazo
que podemos torcer mientras caemos.
Es tan sólo el extremo de un signo,
la punta sin pensar de un pensamiento.
Pero basta para evitar el fondo avaro de unas manos
y la miseria azul de un Dios desierto.
Se trata de doblar algo más que una coma
en un texto que no podemos corregir.
[17]
Нужно падать, но нельзя выбирать куда.
Но есть определенная форма ветра в волосах,
определенная пауза удара,
определенный угол руки,
которую можно согнуть во время падения.
Столь одинока окраина знака,
без мышления острие мысли.
Достаточное, чтобы предотвратить алчную глубину рук
и синюю нищету заброшенного божества.
Речь о чем-то большем, чем поставить лишнюю запятую
в тексте, что мы не можем исправить.
