Голубые коровы

А коровы голубые и жили на веках. Хорошенькие коровки, пощипывают
вдумчиво ресницы, когда скучно-зевотно, только нос почесывай. Бывает, что
встает стеклянная недостижимая пленка – видение – и обволакивает им глаз-
лепесток. Тонкую, – штришочек такой с образов, что рисуют девушки от
скуки на полях тетрадей, – коровы выпячивают губу и лакают видение с
блюдца горизонта.
Веко для голубой коровы – это половина планеты. Лысой перламутровой
планеты в форме лимона. Другую половину коровы видят, когда
поднимаются на самую верхушку века: такая же лысая и перламутровая. Они
смотрят в нее лучистыми масляными глазами, где всегда нервно дергается
вода в городской реке. Тоскливо, наверное, что никогда туда не попасть,
только ходить по лысому мерцанию своей полупланеты – пыль копытами
молоть, не встретить подругу с другой полупланеты, не пощипать вместо
камышей ресницы по ошибке, обкашлять пару вопросиков, спуститься по
склону планеты разбежкой звенящей – об этом в коровьей голове часто
барахтаются мыслишки. Лекарство только то, что незаметно, как будто так и
было, подсовывать голубой корове под ее пряничный нос видение. Видение
они лакают осторожно язычками, как кошечки молочко – это мы говорили
уже. Когда видение – это храм, им горьковато и пряно, особенно когда
готический – может даже отдавать марципаном. От него очень переживают,
белеют. Вообще, на самом деле, коровы не голубые, просто говорят так,
чтобы не было путаницы. А бывают любых цветов: и красные, и в клеточку –
смотря что они увидят. Тик-так! Да просто звук какой-то со стороны.
Если озеро, например, корова становится из хрусталя с махровым языком.
А если долго не приводить к коровам видение с его стеклянной пленкой и
или привести слишком нарочито, растягивая со скрипом его руку, как канат,
– они громко задышат и часто защиплют ресницы, от голода и сухого
беспокойства.
Уши голубых коров – овальные с уголочком наверху. Много дергаются.
Притом, что может быть они не слышат ничего, а только придумывают себе
– какой же звук живет за пленкой видения? (так некоторые думают)
Когда коровы долго видят квадраты, у них колет в животе.
Бывает, корова уходит с века постранствовать. Долго пахнет чужестью
– прошагивать всю полупланету глаза, изогнутое поле лица, по морщинкам
– переступать его. И куда ни оглянешься – везде гладкий пыльный перламутр
кожи. Противно магнитит в плечах. В какой-то одной стороне есть видение,
но поймать его… как же? Глаз у голубой коровы масляный и лучистый, там
всегда нервно дергается вода в городской реке – это мы говорили уже.
Если совсем никаких видений нет, можно перед глазом пуговицы насыпать –
корове это как леденец пососать.
А бывает, что коровы прыгают в глаз. И там плавают, болтая ножками в его
океанной планете. Но говорить про это – надо нырять. Темнеет. Голубые
коровы ложатся спать в сетчатых ложбинках века. Когда сытые, когда на
голодный желудок. Поверх масляных лучистых глаз, где всегда нервно
дергается вода в городской реке, надо нарисовать черточки. Когда коровы
проснутся, то сотрут копытами.



***



«[есть остров, на котором] женщин лепят из земли, кладут в лотосы,
напившись солнцем, они высовывают длинные носы; бронзовые лица –
милые песчаные жирафы! Земля на самом деле небо, которое держит нас за
большие пальцы ног, потому что – доброе, а воздух – океан, который
пытается украсть нас и съесть – женщины стрекочут через песчаную ладонь,
их слова разрастаются по дну уха гибкими стеблями. Они отдаются
мужчинам на земле, мягкой и сухой, и земля дарит им за это детенышей.
Зачем на тело вешают тряпочки? – Женщины смеются, щуря глиняные глаза
– персиковые, фиолетовые, кофейные, пусть земле легче будет растить
детенышей, пусть песочное солнце и деревья научат их своему языку. Надо
ловить перламутровые блестки на воде, чтобы украсить волосы розовых
цветов, польстить им и получить подарки: цветы дарят детенышам глаза и
учат шевелить пальцами, море учит целоваться, а кокосы крепко спать – так
поучают они, закапывая пятки в песок»